Неточные совпадения
Но я отстал от их союза
И вдаль бежал… Она за мной.
Как часто ласковая муза
Мне услаждала путь немой
Волшебством тайного рассказа!
Как часто по скалам Кавказа
Она Ленорой, при луне,
Со мной скакала на коне!
Как часто по брегам Тавриды
Она меня во мгле ночной
Водила
слушать шум морской,
Немолчный шепот Нереиды,
Глубокий, вечный
хор валов,
Хвалебный гимн отцу миров.
Прошел час, другой. В городском саду по соседству играл оркестр и пел
хор песенников. Когда Вера Иосифовна закрыла свою тетрадь, то минут пять молчали и
слушали «Лучинушку», которую пел
хор, и эта песня передавала то, чего не было в романе и что бывает в жизни.
Хорь слушал,
слушал его, загибал вдруг голову набок и начинал подтягивать жалобным голосом.
— Послушай-ка,
Хорь, — говорил я ему, — отчего ты не откупишься от своего барина?
Но особенно любопытно было
послушать спор Калиныча с
Хорем, когда дело доходило до г-на Полутыкина.
В половине декабря состоялось губернское собрание, которое на этот раз было особенно людно. Даже наш уезд, на что был ленив, и тот почти поголовно поднялся, не исключая и матушки, которая, несмотря на слабеющие силы, отправилась в губернский город, чтобы хоть с
хор послушать, как будут «судить» дворян. Она все еще надеялась, что господа дворяне очнутся, что начальство прозреет и что «злодейство» пройдет мимо.
После обеда, когда гурманы переваривали пищу, а игроки усаживались за карты, любители «клубнички»
слушали певиц, торговались с Анной Захаровной и, когда
хор уезжал, мчались к «Яру» на лихачах и парных «голубчиках», биржа которых по ночам была у Купеческого клуба. «Похищение сабинянок» из клуба не разрешалось, и певицам можно было уезжать со своими поклонниками только от «Яра».
Послушав венгерский
хор в трактире «Крым» на Трубной площади, где встретил шулеров — постоянных посетителей скачек — и кой-кого из знакомых купцов, я пошел по грачевским притонам, не официальным, с красными фонарями, а по тем, которые ютятся в подвалах на темных, грязных дворах и в промозглых «фатерах» «Колосовки», или «Безымянки», как ее еще иногда называли.
В эти предвечерние часы любо бывало юнкерам петь
хором, декламировать, ставить самодельные краткие пьесы, показывать фокусы,
слушать рассказы о былом и о прочитанном. В эти часы удобно и уютно было дружкам разговаривать о вещах сердечных, требующих деликатного секрета, особенно о первой любви, которая эпидемически расцветала во всех молодых и здоровых сердцах, переполняя их, искала выхода хоть в словах.
Эта песня пелась у нас часто, но не
хором, а в одиночку. Кто-нибудь в гулевое время выйдет, бывало, на крылечко казармы, сядет, задумается, подопрет щеку рукой и затянет ее высоким фальцетом.
Слушаешь, и как-то душу надрывает. Голоса у нас были порядочные.
Блеск глаз, лукавая таинственность полумасок, отряды матросов, прокладывающих дорогу взмахами бутылок, ловя кого-то в толпе с хохотом и визгом; пьяные ораторы на тумбах, которых никто не
слушал или сталкивал невзначай локтем; звон колокольчиков, кавалькады принцесс и гризеток, восседающих на атласных попонах породистых скакунов; скопления у дверей, где в тумане мелькали бешеные лица и сжатые кулаки; пьяные врастяжку на мостовой; трусливо пробирающиеся домой кошки; нежные голоса и хриплые возгласы; песни и струны; звук поцелуя и
хоры криков вдали — таково было настроение Гель-Гью этого вечера.
Бубнов. У-у-ррр! Барбос! Бррю, брлю, брлю! Индюк! Не лай, не ворчи! Пей, гуляй, нос не вешай… Я — всех угощаю! Я, брат, угощать люблю! Кабы я был богатый… я бы… бесплатный трактир устроил! Ей-богу! С музыкой и чтобы
хор певцов… Приходи, пей, ешь,
слушай песни… отводи душу! Бедняк-человек… айда ко мне в бесплатный трактир! Сатин! Я бы… тебя бы… бери половину всех моих капиталов! Вот как!
— Сашка! не зли меня, пожалуйста; под твой вальс ни одна собака танцевать не станет! — волновалась Линочка и вдруг все свое негодование и страсть переносила на мать. — Ты только напрасно, мама, ругаешь Сашеньку, это ужасно — он любит музыку, он только сам не может, а когда ты играешь эту твою тренди-бренди, он тебя
слушает так, как будто ты ангельский
хор! Мне даже смешно, а он
слушает. Ты еще такого слушателя поищи! За такого слушателя ты Бога благодарить должна!
Весёлый плотник умер за работой; делал гроб утонувшему сыну одноглазого фельдшера Морозова и вдруг свалился мёртвым. Артамонов пожелал проводить старика в могилу, пошёл в церковь, очень тесно набитую рабочими,
послушал, как строго служит рыжий поп Александр, заменивший тихого Глеба, который вдруг почему-то расстригся и ушёл неизвестно куда. В церкви красиво пел
хор, созданный учителем фабричной школы Грековым, человеком похожим на кота, и было много молодёжи.
— А весна в этом году поздняя, — сказал Матвей, прислушиваясь. — Оно и лучше, я не люблю весны. Весной грязно очень, Сергей Никанорыч. В книжках пишут: весна, птицы поют, солнце заходит, а что тут приятного? Птица и есть птица и больше ничего. Я люблю хорошее общество, чтоб людей
послушать, об леригии поговорить или
хором спеть что-нибудь приятное, а эти там соловьи да цветочки — бог с ними!
Гомеровский грек в негодующем недоумении пожал бы плечами,
слушая стенания трагического
хора, такого безудержного в отчаянии и такого бездейственного, такого умеренного в жизненной своей философии.
И в это-то время Софокл ставит на сцену своего «Эдипа-царя». Трагедия разыгрывается на фоне моровой язвы, посетившей город Эдипа Фивы. С глубоким волнением должен был
слушать зритель рыдания
хора, вызванные скорбью, столь близкою и ему самому.
— О да! — бормотал он. — Недаром нам так дорого стоит этот
хор! Есть что
послушать и есть на кого посмотреть…
Дмитрий Львович славился, во-первых, тем, что у него был удивительный
хор роговой музыки, состоявший из полсотни придворных егерей, игравших на позолоченных охотничьих рожках, словно один человек, с необыкновенным искусством и превосходною гармониею, заставлявших удивляться всех иностранцев, из числа которых нашелся даже один англичанин-эксцентрик, приехавший нарочно в Петербург из своего туманного Лондона, чтобы взглянуть на прелестную решетку Летнего сада и
послушать Нарышкинский
хор.
А и с тем, однако, я все-таки еще в люди вышел, и заметьте, должность какую сразу получил, и судил, и допрашивал, и немалую пользу принес, и жил бы до века, если бы не романс: «И, может быть, мечты мои безумны!..» Ах,
слушайте, ведь я учился всем наукам в архиерейском
хоре!